— Через недельку приходи, — с хитрым прищуром бросил Тетеркин.

— Как через неделю? Вы же уже начали работать.

— Ну, так ты же помогать не хочешь, — Тетеркин выпрямился и развел мозолистыми, как у кузнеца, руками.

— Хорошо, тогда я буду звонить вам каждый день, — скривился интеллигент и, проскочив мимо нас, скрылся в коридоре Дома быта.

Тетеркин, только нас заметил, уставился с некоторым барским пренебрежением и выдал обкатанную фразу:

— На дом не выезжаю, заказов много. Сюда несите. Но очередь — месяц. Еще наверняка детали надо будет подождать, когда разберу.

Я изучающе смотрел на него. Он, не получив ответа, вопросительно моргал, видно, ожидая, что мы будем умолять его взять в работу наше чадо в первую очередь, и тогда Тетеркин сможет с «чистой» совестью советского телемастера запросить с нас дополнительную таксу, естественно, в качестве исключения и мимо кассы, чтобы, так уж и быть, снизойти и помочь.

При зарплате в сто восемьдесят рублей советские телемастера умудрялись в день срубать еще по полтиннику. Жили себе не тужили, непременно имели автомобиль, югославскую стенку и регулярные поездки в Ялту.

Но я магически сверкнул красной обложкой удостоверения:

— Милиция. Разговор есть, гражданин Тетеркин.

Тот побледнел и встал со стула, «натруженные» руки опустились безвольными плетьми.

— В чем дело, товарищи? — залебезил он, пытаясь растянуть губы в улыбке. — Как уважаемым людям, я вам без очереди могу организовать починку. Какая у вас модель?

— Да не ссы, мы не из ОБХСС, — сразу расставил я точки над «Ё». — Но мы тоже за справедливость, если что. Ты зачем клиента себе помогать заставил?

— Так это я специально, — выдохнул уже с некоторым облегчением телемастер. — Такие дотошные, бывает, попадаются, что над душой стоят часами, в затылок дышат, и смотрят, паразиты, новые ли лампы я воткнул, а хорошо ли контакты пропаял? Вот вам бы понравилось, товарищи, если бы так мешали работать? Поэтому и приходится заставлять таких кадров зеркало держать. Мне-то такая услуга даром не сдалась. Я и без всякого зеркала с закрытыми глазами любую модель спаять могу. А на этих помощничков действует безотказно. Больше пятнадцати минут никто еще не выдерживал.

— Мы по поводу вашего погибшего сына, — я перешел на «вы», после того, как бог паяльника приземлился и признал в нас старших.

— Вы нашли, кто убил Витю? — голос телемастера дрогнул, он посмотрел на нас с надеждой.

— Пока нет, но нам нужна ваша помощь в некотором необычном вопросе.

— Какая помощь? — насторожился Тетеркин.

— Мы вам не говорили, но у граждан Кочкина и Ложкина тоже погибли сыновья.

— Как это? — мастер бухнулся на стул. — Тоже заморозили?

— Да.

— Я и не знал... Вот ведь как бывает.

Естественно, не знал, такую информацию мы не распространяли, чтобы не поднимать лишней шумихи среди населения.

— Я так понимаю, вы знакомы с Ложкиным и Кочкиным?

— Конечно, в одном классе учились. Друганами были. Но Пашка Кочкин, насколько помню, на машине разбился.

— Мы в курсе, расскажите о своей дружбе в школе.

— Простите, это еще зачем? — мастер выдернул паяльник из розетки, готовясь к обстоятельному разговору с нами. — Мы еще после школы перестали общаться. Так, виделись иногда случайно в городе.

— Случается. А в школе? Что у вас было общего?

— Да не знаю, — пожал плечами Тетеркин. — Так, курили вместе в туалете тайком да у малышни мелочь сшибали.

— Только у малышни? А у одноклассников? — уточнила Света.

— Ну, был там один, — осторожно добавил Тетеркин. — Не любили мы его с пацанами. Странный он какой-то был. Коровин его фамилия, вроде... Да, точно, Мишка Коровин. Мы его коровой, конечно, прозвали. Ходил всегда один, людей сторонился. Признаться, шибко мы его обижали. Мы же хулиганами были, но в люди выбились. Вот я мастером стал. Ну а... А при чем тут это?

— А что с этим Коровиным стало после школы?

— Понятия не имею. Мы как на выпускном его в унитаз головой макнули, за то, что он прическу дурацкую сделал... Дури было много, решили поправить, с тех пор больше его и не видели. Он даже рассвет встречать с классом не пошел. Потерялся. Но в городе я пару раз его видел. Здесь где-то обитает, наверное. Ну, вы же не думаете, что мне очень нужно было бы о нем узнавать?

И проговорил-то так, с пренебрежением. Я заметил, что Света чуть поморщился, но сам держал лицо.

— Спасибо, о нашем разговоре никому ни слова. Позже, если понадобится, вызовем вас к нам и запишем все под протокол допроса.

— Зачем под протокол? — сглотнул комок мастер. — Сколько лет-то уже прошло. Мы же пацанами были... Да это же...

— К вам претензий нет, — успокоил я. — До свидания. А вот очередь в телеателье организуйте по-честному, без всякой мзды. Иначе вместо нас придут из ОБХСС сотрудники.

Мы вышли, но я успел услышать, как тихо пробормотал Тетеркин:

— А жить-то тогда на что? На одну зарплату?

Глава 21

— Коровин Михаил Пантелеевич, сорок третьего года рождения, — вслух читал Горохов предоставленные мной данные на потенциального подозреваемого. — Место работы — мясокомбинат. Забойщик скота. Очень интересно... Сапожников тоже оттуда. Такое ощущение, что на этом пресловутом предприятии сконцентрировались все извращенцы и маньяки области.

— То, что он маньяк, еще не доказано, — пожал я плечами, — но, думаю, стоит проверить. Это, как мы знаем, одноклассник Тетеркина, Ложкина и Кочкина. Единственный из класса, кто огребал от них на протяжении нескольких лет. Вполне мог слететь с катушек и впоследствии начать мстить.

— Ну так и мстил бы своим обидчикам, — Горохов покрутил пальцем у виска. — Зачем на детей переключаться?

— Судя по всему, — вмешалась Света, — у него цель — заставить их страдать. А не убить. Вот и отыгрался на их детях. Потому что это самое больное.

Горохов посмотрел на часы:

— Дуйте к нему на адрес и привезите сюда. Посмотрим, что за фрукт этот Коровин. Только аккуратно. Если он и есть Холодильщик, то так просто не дастся.

Исполнять приказ мы не спешили, нужно было еще подумать.

— Доставим его под видом проверки по хищению мяса. ОБХСС-ники ведь недавно выявили цепочку. Скажем, что к нему вопросы есть, — предложил я.

Горохов с одобрением кивнул.

— Вот это правильно, не спугните раньше времени, чтобы в окно не выбросился, как в семьдесят восьмом новоульяновский душитель.

Шеф открыл сейф и выдал нам с Федей пистолеты. Посмотрел на Каткова и приказал:

— С ними пойдешь.

— А я там зачем? — тот растерянно развел руками. — У меня и оружия нет.

— За руль сядешь. Так надежнее будет.

Катков облегченно выдохнул, узнав, что ему удостоена роль водителя и не придется участвовать в захвате потенциального маньяка.

Мы погрузились в служебную «Волгу» и выдвинулись по нужному адресу. Коровин проживал в общаге от мясокомбината. Это была старая панельная пятиэтажка почти без балконов. То есть, они были, но только общего пользования, с выходом в коридор. Почему-то в СССР общежития любили строить без балконов. Поэтому коридоры оказались загромождены велосипедами, бельем на веревках и полками с растоптанной обувью (видно, нормальную обувь жильцы все-таки опасались оставлять в коридоре).

Нужная комната оказалась на втором этаже, отчего я немного напрягся. Не очень люблю такой этаж при задержаниях, в случае чего, из окна можно сигануть и сбежать. А если еще и дерево под окном растет, то, считай, как черный ход в жилище имеется.

Я постучал в крашенную в цвет стен грязно-синюю дверь. Прислушался. Тишина.

Только ребятишки пробежали стайкой мимо, ловко ныряя под развешанными полотенцами и халатами и размахивая фанерными «пистолетами».

— Я первый тебя убил! — кричал один из них.

— Нет, я! Ты мертвый.

— Так не честно! Фашист!

— Сам фашист!

Играть в войнушки было принято, конечно, только за русских и за красных. Фашистами нарекали проигравшую команду. Потому что русские — не проигрывают.