— Доброе утро, товарищи, что-то вы будто приуныли?

Он хитро щурился и улыбался одним уголком рта, будто злорадствовал над нашими неудачами. Уж он-то точно всё прекрасно знал.

— И тебе не хворать, Иван Петрович, — буркнул Горохов. — Ты по делу или работать с утра не хочешь?

Колобок пропустил колкость мимо ушей:

— Я, между прочим, к вам с хорошими новостями.

— Оружие нашли? — насторожился Горохов и перестал качаться на стуле, оставив кружку.

— Нет. Не с такими, конечно, хорошими, но все же... Опознали труп подростка последнего. Это Кочкин Дима, 1972 года рождения. Тринадцать лет пацану на данный момент было бы. Сегодня из Москвы, из информационно-вычислительного центра МВД, ответ на ваш запрос пришел. Пальчики совпали по дактоучету.

— Ребенок был в базе данных МВД? — удивился Горохов.

— Он часто сбегал из московской спецшколы-интерната. Стоял на учете в детской комнате милиции. Родители погибли в автомобильной аварии пять лет назад. Поэтому его особо никто не хватился, но как без вести пропавший — числился. Но в Москве, конечно. Вот выдержки из розыскного дела, — Огурцов положил на стол Горохову подшивку листочков. — А тут он вообще, получается, не местный.

— А что же он делал в Цыпинске?

-— Да, далековато от Москвы, сложно случайно здесь очутиться.

— А вот этого никто не знает, как здесь очутился. Ведь родители в Москве жили. Но родом они из Цыпинска.

— Интересно... — Никита Егорович. — У него здесь другие родственники есть?

— Бабушка. Адрес в справке имеется.

— Отлично, — Горохов даже встал и похлопал по плечу колобка, на миг забыв о взаимной неприязни. От богатырских похлопываний Огурцов затряс брылями. На секунду скривился, но стойко принял знак уважения от нашего шефа.

— Андрей Григорьевич, — Горохов протянул мне листочек, все ещё вглядываясь в строчки текста. — Сгоняй, навести старушку. Так-с... Она 1906-го, это ей почти восемьдесят. Давай аккуратнее с ней. Береги ее психику. Она не знает, что внук погиб. Как бы сама от такой новости не загнулась. Вот что. Возьми с собой Светлану Валерьевну. Для надежности. Поговорите обстоятельно, скорее всего, Кочкин к ней и приезжал, иначе зачем бы он на дальней родине родителей оказался? Вот только почему она не сообщила, куда следует? Ее внук сбежал из спецшколы еще год назад. Странно.

— Постараюсь сохранить старушке жизнь, — кивнул я поглядывая на Свету, та уже складывала блокнот и ручку в сумку и косилась на меня.

Я тоже по ней соскучился. Столько времени пересекались практически только на планерках, а в гостинице — каждый по своим норкам.

Оказалось, что бабуля Кочкина круглогодично жила в дачном домике на участке из стандартных шести соток. Жилище нашли не сразу, пришлось попетлять. Домишко затерялся в дачном поселке, который уже давно стал частью города и превратился из сезонных построек в постоянный жилфонд. Мягкий климат позволял «дачникам» проживать в любой сезон на лоне природы.

Крашеный штакетник отделял полупрозрачной изгородью нас от нужного участка. Вместо огорода — какие-то лужайки с клумбами. Дорожки выложены камнями, местами торчат причудливые коряжки, которые напоминали морды леших и посеревшие физиономии алкашей-тунеядцев из журнала «Крокодил».

В общем, нестандартная дачка. Будто руку приложил ландшафтный дизайнер, которых еще и в помине в Союзе не было.

— Ого, — удивился я. — А где же грядки и все такое?

— Видно, наш клиент — человек творческий или с нестандартным мышлением, — сделала профессиональный вывод Света. — Огурцами и картошкой здесь и правда совсем не пахнет.

— Есть кто дома? — крикнул я, повернув затвор и остановившись на входе.

Мелкий, но добротный домишко с просторной террасой и огромными облезлыми окнами, затянутыми изнутри непроницаемой паутиной занавесок, молчал.

— Пошли, — кивнул, я Свете. — Наверное, хозяйка глухая, все-таки возраст. Осторожно зайдем, там и поздороваемся.

Скрипучее крылечко привело к двери. Я постучал и потянул за ручку.

— Хозяева? Есть кто дома?

— Яша, Яша! — откуда-то изнутри донесся по-мужицки хриплый голос.

Я замер на пороге, с интересом уставившись на внутреннее убранство. Единственная комната заставлена потемневшей мебелью из массива дерева с облезлым лаком. Плетеные стулья. Непонятные шкафы с позеленевшими ручками. В центре — круглый стол с какими-то пузырьками. На стенах развешаны пучки трав и... Блин, это что? Сушеная жаба? Меня буквально передернуло.

— Это не Яша, — громко проговорил я. — Вероника Павловна, мы из милиции.

Кому я это сказал, сам не понял. Ведь нет никого. Может, где-то есть невидимый закуток в другую комнату? Ведь кто-то же с нами разговаривал. Вот и мы пытались разговаривать с этим кем-то — и не чувствовать себя идиотами при этом.

— Яша хор-роший! — голос прозвучал совсем близко, я чуть не подпрыгнул на месте, а Света ойкнула.

Мы обернулись и только сейчас заметили висящую на крюке цилиндрическую клетку с наглым серым попугаем внутри. Он топорщил пурпурный хвост и смотрел на нас вполоборота не мигающим желтым глазом.

— Гулять так гулять! Гусар-р-ры! Шампанского коню! — вдруг продекламировала птаха командирским голосом.

— Это жако, говорящий вид попугаев, — улыбнулась Света. — Только где он таких слов нахватался?

— Безобр-р-р-р-азие! Кругом разврат! — птах покачивался на жердочке и явно наслаждался общением с нами. — Не учите меня жить! Помогите матер-риально!

Сзади послышались шаги.

— Уже познакомились с Яшей? — скрипучий голос заставил обернуться.

Я оглянулся и раскрыл рот. Перед нами стояло нечто. Сморщенное, как урюк, существо в цветастых шароварах, расписном жакете и кучей бус на тонкой шее. Копна седых волос стянута в огромный узел и перемотана ядовито-зеленым платком. На морщинистых запястьях побрякушки и массивные браслеты из желтых камней. Брови аккуратно выщипаны в удивленные дуги. Вот так бабуля! На советскую пенсионерку она была так же похожа, как сумоист на балерину. Ей бы еще черную повязку на глаз и попугая из клетки на плечо пересадить — и в кино без грима можно снимать. Мистическом.

Черные пытливые глаза уставились на нас:

— Ну, что застыли? Кто такие будете?

Я только раскрыл рот, чтобы представиться погромче, в тон ей, но хозяйка оборвала:

— Хотя можете не говорить, вижу, что из милиции.

Как она догадалась? Ладно, по мне сразу видно, что типа морда бандитская, подбородок рубленный, но черты правильные, значит, мент. Только красавица Света никак не походила на капитана милиции.

— Ну, да... Мы из милиции, — кивнул я. — Петров Андрей Григорьевич, а это моя коллега Светлана Валерьевна, а вы Вероника Павловна?

— Она самая, — кивнула «бабушка-хиппи» и ловко юркнула к столу, обрулив нас. — Проходите, чаю будете?

Контакт налажен, можно и согласиться на угощение, надеюсь, зелья никакого она нам не подсыпет.

— Спасибо, — улыбнулась Света, — с удовольствием.

Бабуля воткнула в розетку сверкающий мельхиором чайник и раскурила огромную, похожую на почерневший саксофон, курительную трубку. Выпустила клубы крепкого дыма:

— Да вы садитесь, в ногах правды нет.

— И вы присядьте, Вероника Павловна, — проговорил я немного печальным голосом, подготавливая родственницу к известию о гибели ее внука.

Та лишь бровью повела:

— Не люблю сидеть на месте.

— У нас плохие новости на счет вашего внука. Димы Кочкина.

— Тело его нашли? — не моргнув глазом, спросила старушенция.

Я аж рот приоткрыл:

— Откуда вы знаете?

— Он год назад погиб. Убили его. Свыклась уже с этой мыслью, — в этот раз голос бабули немного дрогнул.

— Как? — всплеснула руками Света. — Вы знали и не сообщили?

— Расскажите все подробно, — насторожившись и вытянув шею, проговорил я. — Кто его убил? Откуда вам это известно? Мы лишь на днях тело нашли.